Новости

                   
Александр Колсанов: Трансплантация органов – это прежде всего спасение жизни пациентов 31.08.2013

Александр Колсанов: Трансплантация органов – это прежде всего спасение жизни пациентов

Операции по пересадке почек самарские медики делают вот уже семь лет – с момента создания в 2006 году Самарского центра трансплантации органов и тканей на базе клиник Самарского государственного медицинского университета. О том, какой путь прошлось пройти самарским хирургам за это время, сколько жизней удалось спасти и откуда у наших сограждан столько предубеждений против трансплантологов doctor63 рассказал доктор медицинских наук, руководитель Самарского центра трансплантации органов и тканей, главный внештатный трансплантолог министерства здравоохранения Самарской области Александр Колсанов.

– Александр Владимирович, центр трансплантации существует уже семь лет. Что изменилось за эти годы?

– Центр трансплантологии официально открылся в 2006 году, мы получили лицензии, закупили все необходимое оборудование, открыли отделения, наши врачи прошли обучение в лучших российских клиниках. И вот в апреле 2006 года состоялась первая пересадка почки. Это была родственная трансплантация, тогда родной брат отдал почку брату. Чуть позже в том же 2006 году в самарском центре состоялась первая трупная трансплантация: почку от умершего человека пересадили нуждающемуся в ней пациенту. Когда все начиналось, наш центр проводил 10-20 трансплантаций в год. Сейчас три года подряд мы делаем уже не меньше сорока таких операций в год. За семь лет существования нашего центра мы провели 240 пересадок почек. Львиная доля из них – 95% – это трупная трансплантация. Мы делаем операции не только жителям нашей области, но и больным из Башкирии, Татарстана, Пензенской, Ульяновской, Саратовской и Оренбургской областей. Сейчас в листе ожидания на пересадку почки в общей сложности около 200 человек из всех вышеперечисленных регионов.

– Как часто родственники выражают готовность отдать свою почку для пересадки?

– Периодически бывает. Однако далеко не всегда можно провести такую операцию. Например, в ходе обследования у донора может выявиться патология. Или выясняется, что обе почки донора не очень здоровы, то есть при пересадке получится так, что одного больного вылечим и получим второго. Какой этом смысл? За эти годы после тщательных обследований мы забраковали около 15 пар доноров-реципиентов.

Был случай, когда донор и реципиент уже готовились к операции, но нашлась почка, которую забрали у умершего человека, и пересадили ее.

– Все ли больные, которым провели операцию по пересадке органов, живы?

Конечно, нет. Ни в одном центре мира нет таких результатов, когда все прооперированные люди остаются в живых. Во-первых, никто до конца не знает, как среагирует человек, которому пересадили чужой орган, во-вторых, из-за приема препаратов снижается активность иммунной системы. А значит, малейшая инфекция или банальный грипп могут привести к летальному исходу. Бывает такое, что трансплантат стал плохо работать или не прижился, тогда его удаляют, и человек опять возвращается к диализу. По прошествии времени ему снова делают пересадку. В нашем центре было несколько таких случаев.

Существует такое международное понятие – годичная выживаемость пациента и трансплантата. В последние два-три года мы умещаемся в мировую статистику. У нас годичная выживаемость пациентов достигает порядка 96%, годичная выживаемость почечного трансплантата – 92-94%.

– Для больных с хронической почечной недостаточностью существуют и другие способы поддержания жизни и внепочечного очищения крови – диализ. Зачем рисковать и идти на операцию?

– Более 90% людей, которым мы пересаживали почки, как раз находились на диализе. Тех, кому пересадка была сделана в додиализный период, единицы. Они не осознают в явной степени преимуществ трансплантации почки. А вот пациенты, которые несколько лет ждали подходящего органа и все это время три раза в неделю по четыре-пять часов проводили в гемодиализных центрах, привязанные к аппарату искусственной почки, понимают, зачем нужна пересадка. После трансплантации в их жизни многое изменилось, они могут работать, могут начать ходить в спортзал, до операции они и мечтать об этом не могли.

– Сколько операций по трансплантации было проведено в самарском центре в этом году?

– Пока проведено 24 трансплантации. У нас план по пересадке на этот год такой же, как и на прошлый – 40 операций, – именно столько квот выделили нам федеральный и областной минздравы. Такая операция стоит довольно дорого – более 800 тысяч рублей. Но в эту сумму входит не только сама пересадка, но и препараты, которые нужно принимать после этого. Именно они и «съедают» большую часть денег. Пациенты не платят ни копейки. Все финансируют федеральный и областной бюджеты.

– А что за препараты необходимо пить после трансплантации?

– Любой организм отторгает чужеродный орган, который ему пересадили. Поэтому после операции человек должен пить специальные препараты, которые подавляют собственную иммунную систему и уменьшают риск отторжения органа. И эти таблетки необходимо пить пожизненно. И хотя со временем дозировка лекарств уменьшается, полностью отказаться от них человек с пересаженным органом не может.

– Этих препаратов хватает всем нуждающимся?

– Препаратов хватает. Но здесь существует несколько иная проблема – оригинальные препараты и дженерики. Когда заканчивается срок патентной защиты оригинальных препаратов, другие компании начинают выпускать дженерики – лекарства с тем же химическим составом, но под другим названием. Как правило, дженерики в разы дешевле оригинальных препаратов.

Иногда получается, что мы выписываем из стационара пациентов, привыкших к оригинальным препаратам, а на торгах, проведенных в федеральном Минздраве по 7РЗ (семь ресурсозатратных заболеваний. – Прим. doctor63), выигрывает компания, продающая дженерик. И в ряде случаев пациенты переход с одного препарата на другой не приветствуют.

– При трупной трансплантации спрашивается разрешение родственников умершего человека?

– Нет. На сегодняшний день в Российской Федерации действует презумпция согласия. То есть, если при жизни человек не сказал родным или врачам, что он против того, чтобы после смерти у него изъяли органы, то никакого разрешения родственников на это не нужно.

– Пересадка органов спасает жизни больным людям. Но отношение к ней в нашем обществе неоднозначное. Возможно проблема в том, что в России не хватает социальной рекламы про трансплантацию?

– Да, в том числе и в этом. Например, в Испании в общественных местах висят плакаты с надписью: «Органы нужны на земле, а не на небесах». Там отношение к трансплантации совсем иное, люди считают, что частичка их близкого человека будет жить в ком-то другом. Они даже общаются потом с тем, кому пересадили внутренние органы их родственника, поддерживают отношения. Бывают также мультиорганные заборы, когда сердце пересаживают одному пациенту, печень – другому, почку – третьему, кишечник – четвертому и так далее.

– Когда происходит трупная трансплантация, какие критерии предъявляются к органам?

– Изымаемый орган должен быть здоров, чтобы не навредить реципиенту. Нужно проверить не было ли у донора ВИЧ, гепатита и прочих вирусных заболеваний. Потом донор и реципиент должны совпадать по генотипу, иначе произойдет отторжение организмом пересаженного органа. Обязательно проводятся все необходимые анализы. Причем делать это нужно очень быстро. Если органы не забрать сразу после смерти, в течение нескольких минут, и не поместить в специальный раствор, то потом они просто не будут работать. И смысла пересаживать их, конечно, уже нет.

– Как же все-таки удается найти подходящие для трупной трансплантации органы при таком количестве требований?

– Есть такое понятие «констатация смерти головного мозга». Этот диагноз был введен не трансплантологами, а анестезиологами-реаниматологами. Он ставится, когда пациент очень давно находится в коме и точно из нее не выйдет, так как головной мозг уже не функционирует. Жизнеобеспечение такого человека поддерживается только за счет аппаратов искусственного поддержания жизни. И именно анестезиологи-реаниматологи официально приравняли смерть мозга к смерти человека. Поэтому, когда мозг умирает и аппараты, поддерживающие жизнь, отключают, можно изъять органы и спасти жизни другим нуждающимся в трансплантации.

В России же, и в Самаре в частности, менталитет у людей другой. Но нужно понимать, что трансплантация органов – это прежде всего спасение жизни пациентов. В представлении большинства наших сограждан трансплантация происходит примерно так: кто-то кого-то украл, расчленил в лесу его тело и там же в лесу сделал операцию по пересадке. Это весьма высокотехнологичная операция, и уж в лесу ее точно не сделаешь. Но такой бред приходится слышать.

– В самарском центре трансплантации пересаживают только почки?

– Нам разрешено пересаживать почки, печень, поджелудочную железу и кишечник. По факту, кроме трансплантаций почек за эти годы у нас были проведены две операции по пересадке печени. Но, к сожалению, оба пациента умерли, не прожив и двух недель. Мы готовимся к таким операциям, отправляем врачей на обучение, закупаем оборудование. Если больные с хронической почечной недостаточностью могут несколько лет прожить на диализе, то люди с терминальным поражением печени, при отсутствии донорского органа, уходят из жизни буквально за полгода-год.

Анна ШОРИНА, специально для Doctor63.ru

Теги: трансплантация, трансплантация почки, Самара, Александр Колсанов

Возврат к списку





Наши партнёры